Частица тьмы - Терри Тери

— Как ее зовут?

Лейтенант вскидывает бровь.

— Не знаю. Объекты были под номерами.

— Вы видели ее? Можете мне ее описать?

Он удивляется, но отвечает.

— Девочка, кажется, лет двенадцати. Она была беглянкой.

— А как она выглядела?

— Обычно. Каштановые волосы, карие глаза.

— Карие, вы уверены?

— Вроде да.

— А ее волосы, какие они были? Густые темно-каштановые?

— Да нет. Светло-каштановые, мышиного оттенка. А что?

Я настолько потрясен, что не в состоянии ответить. Это не могла быть Келли, такое описание ей не подходит. Значит, Шэй была права: все то время с нами был не призрак Келли.

— В чем дело?

Отвечать или нет? Не знаю. Может, тогда он станет мне доверять. Я опускаю голову на руки и вздыхаю.

— Думаю, это была моя сестра… сводная сестра. Дочь Алекса. Она пропала больше года назад.

— Твоя сестра? Неужели даже такой, как он, мог опуститься так низко и проводить опыты на собственном ребенке?

— Думаю, мог.

— Должно быть, ты ненавидишь его еще больше, чем я.

— Да. Возможно. И?.. Что вы собирались мне рассказать?

Он отвечает не сразу, видимо, собираясь с мыслями, потом кивает.

— Они проделали серию тестов на ребенке после того, как она выжила, и обнаружили кое-что удивительное, даже шокирующее.

— Что?

— Что-то из этого ты, вероятно, знаешь. Что выжившие обладают определенными умственными способностями. Но это еще не все, в ее ДНК произошли существенные изменения.

— Я не ученый. Что это значит?

— Они считали, что, возможно, поймут, как она выжила, если изучат ее ДНК, найдут гены, которые изменились. Совокупность генов человека в целом хорошо изучена. Имеются индивидуальные вариации до определенной степени, которые делают нас разными, но общая совокупность и параметры известны. Но тут было не просто несколько измененных последовательностей или генов; все оказалось гораздо серьезнее.

— О чем вы говорите?

— Она уже была даже не человеком, а каким-то аномальным мутантом, уродом. Вот почему выжившие должны быть истреблены.

— Что? Вы это серьезно?

— Совершенно серьезно. Они не такие, как все мы. Им нельзя позволить передавать эти изменения дальше и осквернять человеческий генофонд.

— Это безумие.

— Это правда. Все записи исследований были уничтожены, а ученые погибли во время взрывов и пожара. Не осталось в живых никого, кто знал об этом из первых рук, кроме меня и Алекса. Вот только он следует противоположным курсом: пытается спасти этих монстров вместо того, чтобы уничтожать их.

Я просто не верю своим ушам. Сидящий передо мной человек спокойно называет Шэй — и Фрейю — чудовищами. Хотя Алексу этот ярлык вполне подходит.

И все же в этой истории остается еще много такого, чего я не понимаю.

— А как так получилось, что Алекс работал на правительство в этом исследовательском центре, где прятали выживших? Разве они не знали, что он сделал на Шетлендах?

Лейтенант мрачнеет.

— Нет. Они вообще были не в курсе его участия.

— Они даже не знали о Шетлендах, да?

— Нет, поначалу не знали. Теперь знают. Но не о роли Алекса. Он очень хорошо спрятал все концы. И спрятался сам.

— И все же, в том институте не пытались уничтожать выживших, как вы. На самом деле вы больше не работаете на правительство. Не так ли? Вы сказали, теперь они знают о Шетлендах. Власти разыскивают вас за то, что там произошло?

В его глазах мелькает гнев.

— Александр Кросс преступник, и, тем не менее, виноваты мы. Но довольно твоих вопросов, теперь моя очередь. Расскажи мне, что ты знаешь о своем отчиме.

Я не знаю, стоит ли ему рассказывать, но все же чувствую, что должен рассказать. Наконец передо мной тот, кто разделяет мое мнение об Алексе и о том, на что он способен.

— Алекс выживший.

Лейтенант хмурится.

— У него иммунитет, согласно официальным записям. Конечно, если верить официальным документам, он еще и мертв, однако мы обнаружили его и сбежавших от ПОНа выживших у него дома.

— Он выживший. Он каким-то образом подделал иммунитет.

— Ты хочешь сказать, что он заразился в Эдинбурге или…

— Нет. Он такой уже, по меньшей мере, с десяток лет, еще до того, как женился на моей матери. А может, и дольше, просто тогда я впервые познакомился с ним. Если, как вы говорите, он старался сотворить больше выживших, значит, знал как, потому что сам им является.

Киркланд-Смит сидит, сцепив руки, думает. Потом удовлетворенно улыбается и зовет охранников.

— Спасибо за наш разговор, Кай. Но, боюсь, ты теперь слишком много знаешь. Тебе придется остаться нашим гостем. Возможно, есть и что-то другое, что ты знаешь и со временем вспомнишь? Как и Фрейя. Если только она не выжившая, поскольку в таком случае ее ДНК будет проанализирован, а сама она уничтожена.

Ярость закипает во мне, и теперь мне нечего терять… но пистолет уже у него в руке, как будто он предвидел мою реакцию и подготовился, и охранники выволакивают меня из комнаты и тащат по коридору, открывают дверь в пустую комнату без окон и вталкивают меня внутрь. Щелкает замок. Дверь обычная и, возможно, я мог бы выломать ее, но, заглянув в замочную скважину, вижу с другой стороны коридора вооруженного охранника.

Я страшно зол — на себя, на все на свете. Я рассказал ему то единственное, что ему требовалось знать, но он никогда нас не выпустит. Он солгал.

Было ли правдой все остальное?

Я качаю головой. Он назвал выживших монстрами. Алекс — да, в это я могу поверить. Но остальные? Изменения в ДНК, что вообще это значит?

Ерунда какая-то. До того, как заболеть, они были нормальными, обычными людьми. И что насчет Келли? Моей сестры. Если с нами все то время был не призрак Келли, то кто тогда? И где Келли?

Шэй говорила, что это была не она. Мне надо было поверить ей, но имело ли бы это какое-то значение? Осталась бы она тогда или все равно улетела с Алексом?

Краем сознания слышу, как Фрейя зовет меня поговорить, но я не впускаю ее. Пока не впускаю. Мне надо побороть боль.

9

ФРЕЙЯ

Я паникую: почему Кай не отвечает? Чувствую его: он один в комнате в другом конце здания. С ним вроде бы все в порядке, но он не откликается, когда я мысленно зову его. Я уже готова сдаться, когда он, наконец, впускает меня.

«Извини, что не отвечал, Фрейя. Надо было подумать».

«Что случилось?»

«Я был идиотом».

«Я имею в виду, что случилось только что?»

«Ну, спасибо. Ладно. Лейтенант хотел знать, могу ли я рассказать ему что-нибудь про Алекса. И я подумал, что будет неплохо, если я узнаю что-нибудь от него, и предложил обменять то, что мне известно, на нашу свободу».

«И?..»

«Я рассказал, что знаю, а он не собирается отпускать нас».

Кай проигрывает для меня весь разговор в памяти, дает возможность наблюдать, и я потрясена до глубины души. Изменения в ДНК? Чудовища? Выжившие должны быть истреблены ради чистоты человеческого генофонда?

Ну да, человеческий род ведь такой совершенный и чистый, не правда ли? Мило.

И теперь Кай знает, что Келли еще может быть жива. Я встревожена. Не догадается ли он, о чем я ему не рассказала?

Надо переключить его внимание на другое.

«Лефти — скользкий тип. Я сказала ему, что вы с Алексом не любите друг друга, и он разыграл с тобой эту карту».

«Лефти? Милое имечко. Да, спасибо, что указала мне на это».

«Значит, завтра приедет врач, и он каким-то образом может определить, являюсь ли я выжившей. Потом они изучат мою ДНК, и мне придет конец. Ведь я не такая, как все. Я опасна».

«Я всегда это знал».

«Ха. Этот лейтенант, должно быть, совсем свихнулся».

Теперь встревожен Кай: «ДНК, тесты, наука — что вообще это значит?». Я улавливаю отголоски его мысли, которую он быстро прячет: ему хочется знать, что сказала бы обо всем этом Шэй.